Евграф Андреевич Кикин (1771-1854)

Родитель Братья и сестры Дети Генеалогическое древо

Биография

1.32.29. Евграф Андреевич Кикин (1771-1854). Участник Средиземноморского похода адмирала Ф.Ф.Ушакова. В период 1798-1800 русские войска освободили от наполеоновской Франции юг Италии и триумфально вошли в Рим.

«В сражении за остров Корфу проявил героизм и был дважды ранен капитан Евграф Андреевич Кикин - офицер солдатской команды линейного корабля «Святой Павел», находящегося в эскадре вице-адмирала Ф.Ф.Ушакова» [187].

Вот как описано сражение за холм Кефало на греческом острове Корфу в жизнеописании адмирала Ф.Ф.Ушакова [188]:

«… Французы в первом часу пополудни послали против нашей батареи навую вылазку. В ней было уже 1000 человек под командованием генералов Шабо, Пиврона и прочих батальонных начальников, в том числе до 40 конных. Они стремительно ударили на холм Кефало, где было наше укрепление. Здесь находился, кроме показанного числа людей, отставной волонтер нашей службы капитан Кирико с 30 албанцами и несколькими островскими жителями. Все они состояли под начальствомкапитана Евграфа Андреевича Кикина. Как скоро французы приблизились к батарее, то островские жители смялись и предались бегству. Не должно этому удивляться: толпа мирных поселян от природы к неге приученных, может ли остановить людей, к сражениям приобвыкших. Увидев сильное ополчение неприятеля, под начальством известных им генералов, греки так испугались, что и вообразить себе не могли, чтобы столь малое число русских воинов могло драться против сил, гораздо превосходнейших. Неожиданный побег жителей и сильное стремление французов не ослабили нимало действий нашей батареи. Русские встретили неприятеля с обыкновенным своим мужеством: схватка была прежаркая и упорная. Севастопольцы видели тут в первый раз французов, наполнявших уже всю Европу страхом, и французов, одним только Суворовым в Италии поражаемых. Республиканцы наступали на батарею с трех сторон с великой неустрашимостью, но были отовсюду отражаемы с уроном, как пушками, так и штыками русскими. Жестокий бой с обеих сторон продолжался до самого вечера. Воспаленные мужестврм, гренадеры наши не хотели далее оставаться за окопом, не принимая участия в общем сражении. Они единогласно просили капитана своего, чтобы он им позволил решить дело, сделав вылазку на неприятеля. Храбрый Кикин горел одним желанием со своими солдатами, он взял с собой отборных офицеров, 200 человек гренадеров и других охотников и пустился с ними на неприятеля. Выступив из батареи, отряд этот сделал один залп из ружей и в тот же миг бвстро ударил в штыки; несколько турок и албанцев последовали их примеру. Французы, будучи поражены этим нечаянным нападением, отступили назад и иные едва могли укрыться под самым гласисом крепостей, оставляя победителям поле сражения, убитых и раненых. По возвращении наших на батарею, подоспел уже и новый отряд посланных с эскадр на подкрепление.

Урон со стороны французов был немаловажный: убит один батальонный начальник, несколько офицеров и до 100 рядовых, раненых было более 200 человек. С нашей стороны урон состоял убитыми: в подпоручике Чернышове, в двух унтер-офицерах, 26 рядовых, и трех канонерах, между ранеными находился храбрый Кикин, начальствовавший на батарее и получивший две тяжелые раны: одну пулей в верхнюю часть груди, а другую штыком в правый бок, лейтенант Ганфельд, офицеров 4, гренадер 62, бомбардир 1, канонер 1 и один артиллерийский унтер-офицер.

Из всех вылазок, сделанных французами, эта была самая значительная и, несмотря на превосходство сил, обратилась совершенно в ущерб их. Адмирал Ушаков крайне был доволен успехом этим и отдал полную справедливость отличившимся в этом деле: неустрашимому капитану Кикину и гренадерам его, лейтенанту Ганфельду, албанскому капитану Кирико, старшим унтер-офицерам батальона Боаселя Сикийскому и Тичинину, также унтер-офицерам Осипову, Прасолу, Васильеву, Полетову, Страховскому и Жиленке, оказавшем отличные опыты усердия и храбрости.

Раны капитана Кикина подали повод к следующему странному анекдоту: имя этого отличного офицера сделалось известным по обеим эскадрам, сами турки принимали живейшее участие в его выздоравлении. Всякий старался быть ему в чем-то полезным и делать ему угодное. Дня четыре спустя после поражения французов, некто Эким-Мехмед, бывший на адмиральском турецком корабле в звании главного штаб-доктора, одевшись в праздничное всое платье, вошел неожиданно в мою [адмирала Ф.Ф.Ушакова] каюту; так как он у меня прежде не бывал, то посещение это меня несколько удивило, но удивление мое еще более умножилось, когда Эким-Мехмед, подойдя ко мне ближе и сделав низкий поклон, произнес чистым русским языком следующие слова: «Ваше благородие! Бога ради поведите меня к капитану Кикину, ведь он мой господин! Я хочу его видеть и просит у него прощения. Я был коновалом у его покойного батюшки; меня отдали тогда в солдаты: под Мачином попался я к туркам в плен, по глупости своей отурчился и женился в Царьграде, имею пять человек детей. Благодаря Бога, нажил я себе хорошее состоянме, получая хорошее жалование за лечение турецких матросов от ран и прочих болезней; я долго крепился… никому из русских не открывался, но как узнал, что мой барин находится здесь на короблях и тяжело ранен неверными французами, мне стало так грустно, что я не знаю, куда деваться. Заставьте за себя вечно Богу молить, поведите меня скорее к барину моему – я хочу пасть к ногам его и просить у него прощения! У меня, батюшка, русское сердце, ко мне турецкого ничего не пристало. Я не Мехмед, меня зовут Кондрашкою!»

Читатель может себе представить, сколь велико было удивление мое, открыв в штаб-докторе турецкого флота беглого русского солдата! Я не мог не удовольствовать неотступной его просьбе и отвез его тотчас на корабль «Св.Павел». Он от радости был долго безмолвен и кинулся потом к ногам своего господина, коему я должен был объяснить, кого он перед собой видит. Кикин, невзирая на ужасную боль, ранами причиняемую, не мог удержаться от смеха, видя у ног своих в богатой восточной одежде, с превеликой чалмой на голове слугу своего Кондрашку, переименованного Экимом-Мехмедом и возведенного из русских коновалов в турецкого главного штаб-доктора, призывавшего Бога в свидетели, что он сохранил русское сердце и готов для отечества и господина жертвовать чином своим, достоянием, женой и детьми…» (на эти факты биографии Е.А.Кикина автору указал его потомок А.С.Яновский).

В 1807г. Е.А.Кикин - майор, Предводитель дворянства Курмышского уезда Симбирской губернии [43]. Владел землями и лесами при селе Порецкое Алатырского уезда, деревнях Чаадаевки и Монаково Ардатовского уезда [45], села Алферьево и деревень Кикинка и Орловка Курмышского уезда Симбирской губернии [46]. «10.07.1839 «от армии майор» Е.А.Кикин в Московской палате гражданского суда оформил «верющее письмо» титулярному советнику Д.В.Коженкову с поручением представлять его интересы в суде и управлять его имениями, состоящими в трёх губерниях: Симбирской Курмышского уезда в с.Алферьево, д.Колычёвка; Пензенской Саранского уезда в с.Трофимовщина в сельцах и деревнях к нему принадлежащих и Нижегородской Нижегородского уезда в с.Пицы, с.Шипилове и д.Осинках общим числом 1458 душ мужского пола» [47, 48].

В алфавитном списке отставных чиновников и дворян – домовладельцев Москвы за 1842: Кикин Евграф Андреевич, майор, Пречист.ч. 4 кв. прих. Власия в Гагаринском переулке, дом Кумова 368 [49]. Из отчёта Опекуна по управлению имением майора Евграфа Андреевича Кикина за 1852-1856гг.: имение поступило в ведение Нижегородской дворянской опеки за спором наследников по распоряжению Саранского Уездного суда и принадлежит майору Евграфу Андреевичу Кикину (VII) чин. Из отчёта следует, что умер Е.А.Кикин в 1854г. После смерти Е.А.Кикина по указу Пензенской казённой палаты от 25.05.1854 с.Трофимовщина с деревнями перешли к его сыну Николаю [50].

Жена Елизавета Петровна Перхурова (…- ранее ноября 1843) [44].

Четверо детей: Пётр (1809), Андрей (…), Николай (1815), Мария (…).

Евграф Андреевич Кикин (1771-1854)

Биография

Родственники

Родитель

Братья и сестры

Дети